Процветание земледельческой державы и благополучие ее правителей основывалось на налогах, которые имперские чиновники собирали с крестьян, возделывавших государственные земли. За счет этих средств император кормился сам и кормил своих придворных, выплачивал жалованье правительству и чиновникам в столице и в провинциях, вооружал и содержал армию, проводил дороги, воздвигал ирригационные сооружения и т. д. При этом налоги должны были быть разумными, чтобы не разорять тех, кто их платит,— иначе платить станет некому. Когда принц Сётоку задумывал свои реформы, он предполагал, что так оно и будет. Действительно, все земли в Японии после «реформ Тайка» были объявлены государственной собственностью. Если бы все высшие лица империи подобно Сётоку заботились о благе державы, то, возможно, императорская власть была бы крепкой и справедливой.
Однако на практике все получалось несколько по-другому: высшие придворные чины всегда были склонны подчинять государственные интересы своим собственным, корыстным. Каждый из вождей сильных кланов за право сказать: «Государство — это я!» — готов был пойти по трупам и даже рисковать собственной жизнью, ибо власть пьянит, как наркотик. Заботиться же о простых людях у сильных мира сего всегда считалось дурным тоном. ЭПОХА ХЭЙАН
Самурайство как класс профессиональных воинов возникло во времена Хэйан — так называют период японской истории с 794 по 1185 г., когда столицей Японии был город Киото (в «китайском чтении» — Хэйан, или Хэйан-кё, столица Вечного спокойствия). Прежняя столица, Нара, стала местом средоточия буддийских храмов и буддийского духовенства. Отцы буддийской церкви, мужи ученые и не лишенные амбиций, закрепили за собой славу могущественных защитников императора от демонов и их дурных влияний и стали вмешиваться в дела государственные. Императоры покровительствовали буддийским сектам, строили за счет казны храмы и монастыри, содержали целую армию монахов и раздавали храмам самые лучшие земли в беспошлинное владение. Разросшееся буддийское духовенство обрело такое влияние, что властный и волевой император Камму (737-806), обеспокоенный навязчивой опекой священников, решил съехать от них подальше вместе со всем своим двором.
Место для новой столицы было выбрано не сразу. Несколько лет двор располагался в селении Нагаока, однако это место оказалось неудачным, ибо там членов императорской фамилии беспокоил призрак убитого воина. После тщательных изысканий специалисты по геомантии, известной в Японии как китайское искусство фэн-шуй (наука о выборе благоприятных мест), указали место для новой столицы и назвали ее Киото.
Период Хэйан считается «золотым веком» японской классической культуры. Именно в это время возникли и развились многие направления национального японского искусства, вобравшего и творчески переосмыслившего лучшие достижения китайской традиции: классическая японская проза и поэзия вака, каллиграфия, живопись ямато-э, буддийская деревянная скульптура, традиционная дворцово-храмовая архитектура синдэндзукури и многие другие искусства. Период Хэйан был тем временем, когда при дворе императора утонченные придворные состязались друг с другом в стихосложении и каллиграфии, когда поэтическая и музыкальная одаренность правителя ценилась выше его государственных талантов, а куртуазная изысканность вкуса предпочиталась воинской доблести. Изнеженные столичные аристократы презирали провинциальных воинов и насмехались над их неискушенностью в делах светских, ставя их почти на один уровень с неотесанной деревенщиной и даже «варварами».
Придворным всегда было мало их государственного жалованья, и они старались запустить руку в государственную казну, но так, чтобы все выглядело вполне законно. Столичные аристократы, составлявшие ближайшее окружение императора, эту проблему решили достаточно легко: император награждал своих фаворитов обширными частными поместьями, называвшимися сёэн; налогами такие поместья не облагались, а доходы с них шли прямо в карман владельцу. На эти деньги тот мог обзаводиться роскошной утварью, содержать гарем и проводить свои дни весело и приятно. Крупнейшими землевладельцами, не платившими налогов, стали Фудзивара, а также многочисленные буддийские и синтоистские храмы. В конце концов система сёэнов «съела» почти все государственные земли, и императору неоткуда стало собирать налоги. Дело дошло до того, что даже сам император, не рассчитывая на казну, предпочитал иметь свои собственные угодья.
Провинциальные чиновники тоже старались выжимать все возможные выгоды из своего служебного положения. Губернаторы провинций становились местными царьками: их назначал на должность сам император, и у них были развязаны руки для лихоимств и своеволия, лишь бы вовремя поставляли ко двору налоги, определенные для этой провинции. Губернаторы знали множество лазеек для личного обогащения. Например, они могли отбирать у крестьян гораздо больше риса, чем требовалось для уплаты в казну, и эти «излишки» оставались в кармане губернаторов.
С течением времени провинциальные губернаторы находили способы прибирать к своим рукам и часть налогов, задерживать их отправку в столицу под благовидным предлогом, а то и вовсе их не высылать. Вслед за губернскими властями точно так же стали вести себя и властители уездные. Центральная власть ничего не могла с этим поделать: стоило уличить проворовавшегося чиновника в махинациях и сместить его, как новый назначенец начинал вести себя точно так же, а то и еще хуже. Постепенно контроль над землями в провинциях опять начинал переходить в руки отдельных кланов, становившихся все более и более независимыми от центра.
Посты уездных и губернских правителей также нередко становились наследственными. Дело дошло до того, что «хлебную должность» можно было просто купить, дав определенную взятку влиятельным сановникам имперского правительства. Незаметно, исподволь японская земля утекала сквозь пальцы императоров в цепкие руки провинциальных чиновников, превращавшихся в новый класс потомственных аристократов-землевладельцев (дзюго), жадность которых вошла в пословицы: если дзюго ненароком упадет, то так крепко вцепится в землю, что его будет сложно от нее оторвать.
С течением времени владельцы больших земельных наделов в провинциях могли открыто игнорировать даже самого императора, найти управу на местных владетелей можно было только военной силой — посылать против них целое войско. А это было и хлопотно, и дорого: ведь войско еще надо собрать, снарядить, накормить, назначить командиров и генералов. Казна же и так была пуста — налогов-то никто не платил. Поэтому император использовал против зарвавшихся местных властителей военную силу лишь в самых крайних случаях, предпочитая чаще закрывать глаза на их воровство. Зато между самими землевладельцами часто возникали земельные споры, перераставшие в небольшие, но кровопролитные войны. Для этого каждый владетель поместий содержал при себе на свои средства небольшую дружину из лично преданных ему воинов-профессионалов, которые могли дать реальный отпор любому обидчику, будь то алчный сосед или налоговый инспектор из столицы. Императору эти воины не подчинялись.
Миёси Кёцура, министр двора при нескольких императорах, в начале X в. отправил на высочайшее имя секретный меморандум, где сетовал на полный произвол и своевластие местных землевладельцев: «Вместо того чтобы сражаться в войсках императора, как лютые тигры, они укрываются в своих владениях, как хищные волки в логовах. В мирное время они держат наготове боевые доспехи, содержат лошадей и, кичась, сами называют себя ратными людьми, самураями».
Лошади, доспехи и оружие были очень дорогим удовольствием. Поэтому на первых порах местная знать набирала отряды конных лучников из членов своего же клана, но впоследствии на службу стали приглашать и людей со стороны. Так в IX в. возникло особое сословие провинциальных воинов, которых стали называть буси — воины или самураи — рыцари, ратники, дружинники. Слово самурай происходит от сабурау — служить, и первоначально самураями называли домашних слуг (в дореволюционной российской литературе бытовал термин челядинец или военный холоп, что соответствует английскому переводу слова самурай как attendant или retainer). Провинциальные самураи присягали только своему непосредственному господину, который давал им рис, землю, покровительство и сносную (по сравнению с крестьянами) жизнь.
Самураи той эпохи уже были профессиональными воинами, закаленными в боях на окраинах империи с варварскими племенами, однако многие из них, как российские казаки, занимались еще и землепашеством и сами работали на полях, другие же становились мелкопоместными землевладельцами, сдавали пожалованные своим господином земли в аренду и кормились за счет доходов. Низшее самурайство еще долгое время жило почти так же, как и простые крестьяне, в то время как верхи военного сословия были потомками старинных аристократических родов.
Регенты Фудзивара, заправлявшие при дворе, решили, что им будет выгоднее отказаться вообще от неэффективного «казенного» войска, состоявшего из призываемых на службу крестьян. Вместо этого решение всех военных задач (например, обуздание мятежных провинциальных владетелей) стали перекладывать на плечи определенных кланов, опытных в военном деле. Эти кланы, имевшие собственные земельные владения и собственные отряды самураев, стали придворной военной аристократией. Из их числа формировались элитные самурайские отряды, охранявшие столицу, двор и самого императора.
Вожди таких кланов были у императора на виду и имели возможность возвыситься, если им сопутствовал успех при подавлении бунтов и военных мятежей, случавшихся довольно часто. Удачливые самурайские воеводы получали высокий — пятый или шестой — придворный ранг, а также земли в провинциях, куда стремились на высшие административные должности. Их сыновья, получив дома основательную военную подготовку, также отправлялись служить ко двору по проторенной тропе своих отцов и дедов. А.Ю.Синицын
Главная | 
