Сайго был неприятно поражен вязкостью этого
политического болота. Хисамицу послушно следовал идеалам кобу гаттай,
завещанным Нариакира, но императорский совет феодальных правителей
ничего не достиг. На самом деле усилия Хисамицу только ухудшили
ситуацию. Радикалы дзёи, которые интерпретировали эту умеренную внешнюю
политику как предательство, теперь нацелились на союзников Сацума при
императорском дворе. Информацию по этой проблеме Сайго получал от
Накагава-но-мия Асахико, принца из боковой ветви императорского рода,
который был одним из доверенных лиц Сайго при дворе. Накагава давно был
связан с Сацума и стал мишенью террористов вскоре после роспуска
императорского совета даймё. 4/1864 убийцы атаковали одного из
помощников Накагава, но сумели убить только его мать и ребенка.
Остальные слуги Накагава были напуганы, а к 6/1864 сам Накагава был
готов оставить политику и заявил Сайго, что хочет уйти в отставку.
9/7/1864 Сайго написал, что Накагава был так сильно напуган и изможден,
что у него произошел полный упадок душевных сил.
Сайго также
беспокоила проблема Тёсю. Теперь, после того как Тёсю было изгнано из
Киото, в Эдо и самом Киото пошли разговоры о необходимости отправки
военной экспедиции, чтобы покарать княжество за прошлые действия. Как
лояльный вассал Сацума, Сайго не мог не радоваться тбму, что один из
самых высокомерных соперников его княжества подвергается репрессиям. Но в
то же время план нападения на Тёсю вызвал у Сайго глубокие подозрения, и
он невольно задумался над тем, не являются ли напряженные отношения
между Сацума и Тёсю частью стратагемы сёгуната. Кроме того, Сайго с
подозрением относился к княжеству Айдзу, недавнему союзнику Сацума. 25/6
Сайго назвал наказание Тёсю «личной» борьбой между Тёсю и Айдзу, в
которую Сацума не следует вмешиваться. Сайго особенно не хотелось
атаковать Сацума в то время, когда, княжество столкнулось с иностранной
угрозой. Западные державы собрали флот, чтобы атаковать Тёсю в отместку
за действия княжества в предыдущий год. Тогда Тёсю, исполняя в
одностороннем порядке приказ императорского двора об изгнании
«варваров», обстреляло западные суда в проливе Симоносэки.
Сайго,
испытывавший дискомфорт от этого внутреннего противоречия, хотел
получить ясный ответ на простой вопрос: княжество Тёсю хорошее или
плохое? 4/1864 он предложил драматическое средство для выяснения
истинных намерений Тёсю. Он отправится в
Тёсю и потребует полного
признания вины за действия 1862 года. Сайго полностью отдавал себе
отчет в том, что его могут убить, но это будет хорошо, поскольку,
поступив так, Тёсю продемонстрирует всем свое вероломство: «Если я буду
убит, Тёсю потеряет поддержку народа». и напротив, если Тёсю покается,
то тогда разговоры о карательных мерах можно будет отбросить в сторону.
«Если они проявят благоразумие, то и мы будем последовательны [в
восстановлении мира]». В любом случае, заключал Сайго, «я не вернусь с
пустыми руками». Сайго спросил у княжества разрешения, но ему сказали
подождать. Для такой важной миссии ему было необходимо получить
одобрение Хисамицу. Пострадав от своей поспешности в 1862 году, на этот
раз Сайго решил ждать и следовать приказам. Коротая время, он написал
стихотворение в китайском стиле:
Не боясь за себя, я поклялся
отправиться в Тёсю. Думая лишь о судьбе императорской земли, я буду
говорить о мире и согласии. Если они возьмут мою голову, то пусть моя
кровь будет такой же преданной, как у Ян Чженьциня, Устрашая предателей
еще долгие годы.
Выбрав Ян Чженьциня (709—785) в качестве образца
для подражания, Сайго открыл сложность своего взгляда на героизм. Ян
Чженьцинь был не солдатом, а китайским ученым-администратором, который
прославился благодаря двум своим достижениям — несгибаемой преданности
династии Тан во время восстания Ань Лушаня и изящному каллиграфическому
стилю. Именно это сочетание культурной утонченности и непоколебимой
преданности до самой смерти воспламенило воображение Сайго.
Пока
Сайго ждал в Киото, радикалы в Тёсю начали проявлять нетерпение. Неудача
умеренных из Тёсю в олучении контроля над императорским двором усилиа
позиции местных сторонников сонно дзёи. Двор, утверждали они со всей
горячностью, находится в руках Сацума и Айдзу, которые теперь издают
фальшивые эдикты от имени императора. (Разумеется, это было зеркальным
отражением точки зрения Сайго.) Единственный способ исправить ситуацию
состоит в том, чтобы произвести вооруженное нападение на ворота
императорского дворца, чтобы изгнать узурпаторов. К 6/1864 в Тёсю
началась открытая мобилизация войск. Когда Сайго сообщили о мобилизации в
Тёсю, он перевел войска Сацума, охранявшие императорский дворец, в
состояние повышенной боевой готовности и начал ждать войны. Его ожидание
было недолгим.
Утром 19/7/1864 войска Тёсю начали перемещаться
от окраин Киото по направлению к императорскому дворцу. Дворец охраняли
войска из многих княжеств, включая Хитоцубаси, Мито и Кии, где правили
даймё из рода Токугава, но главные укрепления были заняты людьми из
Айдзу и Сацума. Сайго и его войска ожидали наступления у ворот Инуи,
расположенных в северо-западном углу территории дворца. Они встретили
силы Тёсю, приближающиеся по проспекту Карасума — широкой дороге,
протянувшейся в направлении с севера на юг вдоль западной границы
территории дворца. Они обменялись залпами пушечного огня. Сайго, его
младший брат Кохэй и близкий друг Сайго, Сайсё Ацуси, были ранены в этой
перестрелке. Затем Сайго вызвал подкрепление и вынудил Тёсю отступить. В
юго-западном углу дворцовой территории силы Тёсю быстро сломили
сопротивление защитников из Айдзу и прорвались внутрь через ворота
Хамагури, но прежде чем захватчики сумели получить доступ к самому
дворцу, прибыли подкрепления из Айдзу и Сацума. Силы Тёсю были разбиты, и
им пришлось отступить. Битва продолжалась всего два-три часа, и в ней
участвовало лишь несколько - тысяч человек, но она привела к серьезным
повреждениям. В результате артиллерийской перестрелки в центре Киото
было разрушено несколько тысяч домов, многие из которых принадлежали
придворным аристократам. Контратака Тёсю закончилась полным провалом:
войска княжества были обращены в бегство, и сам императорский двор
выразил свое возмущение беззаконием Тёсю.
Это сражение, известное
на Западе как инцидент у Запретных ворот, развеяло все сомнения Сайго
относительно Тёсю. Княжество, по мнению Сайго, было неисправимым
злодеем. В письме Окубо от 20/7/1864, написанном на следующий день после
битвы, Сайго рассказывает о том, как войска Тёсю наводили свои пушки на
императорский дворец и, таким образом, совершили высшую измену. Теперь
их должна постичь «кара небес». Через четыре дня после битвы, 23/7/1864,
императорский двор приказал сёгунату наказать Тёсю, и 24/7 сёгунат
отдал распоряжение двадцати одному княжеству начать мобилизацию войск.
Это был ясный сигнал, в котором нуждался Сайго, и он сразу же стал
горячим сторонником карательной экспедиции. 28/7 Сайго вместе с Комацу
Татэваки, старейшиной княжества Сацума, написал письмо, в котором они
просили княжество Фукуи поддержать экспедицию. Тёсю, утверждали они,
замышляло похитить императора под прикрытием хаоса битвы. В свете этого
преступления «все верноподданные императора» горят желанием наказать
Тёсю. Или Фукуи не хочет, спрашивали они на вежливом, но язвительном
японском, поддержать авторитет императорского двора? Презрение Сайго к
Тёсю стало почти неизлечимым. Всего лишь несколько месяцев назад он
чувствовал внутренний дискомфорт при мысли о том, чтобы атаковать Тёсю в
то время, когда княжество стоит перед лицом угрозы со стороны Запада.
Но когда 5/1864 западные силы начали свою атаку, Сайго остался
равнодушным. Союз четырех наций (Британия, Соединенные Штаты, Голландия и
Франция) обстрелял Симоносэки, разрушил береговые укрепления и вынудил
Тёсю сдаться, а Сайго при этом сожалел только о том, что Сацума не
нанесло удар раньше иноземцев.
Если бы сёгунат действовал быстро,
не затягивая атаку Тёсю, то Сайго, несомненно, выступил бы за самые
жесткие санкции против княжества. Это изменило бы дальнейший ход
японской истории, поскольку именно союз между Тёсю и Сацума в конечном
итоге опрокинул сёгунат. Но сёгунат был отвлечен другими заботами.
Восстание Тэнгу поглотило военные ресурсы сёгуната, и он отчаянно
нуждался в получении императорской поддержки для Подписания навязанных
Западом торговых договоров. Желая удовлетворить императорский двор,
сёгунат согласился возглавить экспедицию, но у него возникли проблемы с
поиском подходящего командующего. Короче говоря, вопрос о наказании Тёсю
завяз во внутренних проблемах сёгуната. 7/8/1864 сёгунат, наконец,
назначил Токугава Ёсикацу, даймё Овари, командующим экспедицией, но он
все еще не мог собрать достаточного количества войск. Только 1/11 /1864
Ёсикацу покинул Осака и направился к месту боевых действий в Хиросиме.
Сайго
сильно переживал из-за этих проволочек, которые имели самые серьезные
последствия. Пока сёгунат медлил и тянул время, у Сайго состоялась
встреча, коренным образом изменившая его представление о будущем Японии.
11/9/1864, по совету двух знакомых, Сайго встретился с Кацу Кайсу,
командующим военно-морскими силами сёгуната. Кацу был скромного
происхождения, почти из самых низов самурайского сословия, и сумел
подняться до больших высот исключительно благодаря своему уму и
честолюбию. Он изучал западную науку и технику в морской академии
сёгуната в Нагасаки и в 1864 году был назначен на должность гункан бугё,
командующего сёгунским военно-морским флотом. Но, несмотря на свой
высокий ранг, Кацу был настроен к сёгунату очень критично. Он хотел
возглавлять национальный, а не сёгунский флот и поэтому связывал большие
надежды с кобу гаттай. Кацу был разгневан, когда Хитоцубаси Кэйки
торпедировал совет даймё своим невыполнимым обещанием закрыть порт
Йокохама. Высокомерный, амбициозный и хорошо информированный, Кацу был
опасным оппозиционером.
Сайго не возлагал никаких особых ожиданий
на эту встречу с Кацу, но покинул ее восхищенный его прямотой и
политической дальновидностью. «Я начал с намерением направить его прямо,
а закончил, склонив голову. Мне кажется, это самый умный человек из
всех, кого я знаю». Сайго сравнивал Кацу с Сакума Сёдзан, пионером
западной военной технологии в Японии. «Кацу наделен духом героя, и он
значительно способнее, чем Сакума Сёдзан. Что касается учености и
интуиции, то здесь Сакума не имеет себе равных, но, учитывая сегодняшнюю
ситуацию, я полностью очарован Кацу». Сайго, со своей стороны, тоже
произвел на Кацу сильное впечатление. «Позднее, встретившись с Сайго, —
вспоминал Кацу, — я подумал, что мои мнения и аргументы превосходят его,
но при этом у меня мелькнула тайная мысль: «Возможно, Сайго — это тот
человек, который взвалит на свои плечи великий груз ответственности за
государство».
Больше всего Сайго поразило в Кацу его
проницательная, критическая оценка сёгуната. Сайго, как и большинство
самураев, предполагал, что сёгунат должен быть главной частью любого
будущего политического порядка. Какое бы сильное недоверие ни испытывал
Сайго к сёгунату, он не представлял себе Японию без него. Кацу думал
по-другому. Сёгунату, сказал он Сайго, уже невозможно помочь. Это не
вопрос замены нескольких слабовольных чиновников; весь режим слишком
слаб, чтобы действовать решительно, и его некомпетентность неминуемо
приведет к потере всякого уважения со стороны западных держав. У Японии
есть только один способ добиться успеха во внешней политике: начать
говорить новым голосом — голосом великих даймё. Пришло время, заявил
Кацу, отказаться от неразумной стратегии изгнания иностранцев и
согласиться открыть порты Нагасаки и Йокохама. Но новое правительство,
основанное на союзе даймё, сможет твердо отстаивать свою позицию в
вопросе об открытии других портов, особенно Хёго (Кобэ).
Аргументы
Кацу произвели каталитическое воздействие на мышление Сайго. Его давние
сомнения по поводу сёгуната теперь выкристаллизовались в
последовательную политическую программу, которую Сайго назвал
«совместное правительство» (кёва сэйдзи). Это напоминало кобу гаттай, но
с одним важным отличием: политическое видение Сайго больше не включало
сёгунат. Сайго верил, что, покончив с сёгунатом, новый режим заслужит
доверие иностранцев, получит возможность пересмотреть договоры и
восстановит честь императорской земли. Сайго отправлялся на встречу с
Кацу с четким негативным планом остановки подъема Тёсю в национальной
политике. Встреча с Кацу дала ему позитивную программу — план создания
нового режима, способного защитить Японию.
Важно отметить, что
изменение настроения Сайго имело определенные границы. Он по-прежнему
выступал за карательную экспедицию против Тёсю и наказание лидеров
княжества. Такую политику вряд ли можно было назвать миролюбивой. Многие
даймё и самураи, как открыто, так и тайно, выступали за более мягкую
политику в отношении Тёсю. Некоторые делали это, опасаясь начала
гражданской войны; другие — потому что они поддерживали радикальную
позицию Тёсю в вопросе об изгнании иностранцев. Сайго же, напротив,
призывал применить самое суровое наказание к людям, ответственным за
нападение Тёсю на Киото. Но Сайго больше не думал, что поражение Тёсю
станет победой для Сацума. Его главная задача теперь состояла в том,
чтобы создать союз великих даймё и объединить Японию для борьбы с
иностранной угрозой. Длительные шоенные действия против Тёсю не могли
пойти на шользу этому плану. Сайго хотел, чтобы вопрос с Тёсю ;был решен
эффективно и справедливо, чтобы страна могла двигаться дальше в своем
развитии.
Сайго был командующим одной из самых больших армий в
Японии, и сёгунат признал это, назначив его начальником штаба военной
экспедиции в Тёсю. 24/10/1864 Сайго встретился с Токугава Ёсикацу,
командующим экспедиционной армией, чтобы разработать стратегию
наступления. Сайго рассказал ему о своих новых взглядах на Тёсю.
Экспедиционная армия должна поставить Тёсю перед превосходящей силой, но
ей также следует предъявить княжеству разумные требования. Требования
сёгуната, которые включали публичное унижение даймё Тёсю, Мори Такатика,
только подтолкнут княжество к отступлению в «смертельную местность» и
укрепят его решимость. И, напротив, если экспедиция смягчит свои
требования и использует разногласия внутри Тёсю, то она быстро добьется
принесения извинений и капитуляции. Ёсикацу согласился.
Он и сам
был настроен в пользу быстрой кампании, поскольку некоторые важные даймё
критически высказывались об экспедиции. Но новая позиция Сайго коренным
образом меняла ситуацию. Княжество Сацума являлось одним из главных
сторонников карательной кампании, и его военная поддержка имела
критическое значение для успеха экспедиции. Поэтому изменение настроения
Сайго имело эффект «Никсон едет в Китай»: выступая ранее за уничтожение
Тёсю, Сайго теперь мог проявить снисходительность, при этом не выглядя
мягким. Быструю кампанию против Тёсю больше не будут называть
нерешительной.
Заручившись поддержкой Ёсикацу, Сайго сразу же
отправился в Ивакуни, дочернее княжество Тёсю. Здесь он встретился с
Кицукава Кэнмоцу, даймё Ивакуни, который был известным консерватором,
чьей помощью Сайго надеялся заручиться в борьбе против радикалов Тёсю.
Сайго объяснил ему требования экспедиции. Во-первых, Тёсю отправит для
инспекции головы трех старейшин княжества, выступивших за нападение
19/7. Во-вторых, княжество казнит четырех офицеров штаба, участвовавших в
атаке. Наконец, оно выдаст пятерых придворных аристократов, которые
бежали в Тёсю в 1863 году. Это были ключевые требования. Сацума хочет
покарать злодеев, а не уничтожить Тёсю. Чтобы усилить воздействие своих
слов, Сайго передал Кицукава десятерых солдат Тёсю, захваченных войсками
Сацума в битве у Запретных ворот. Пленные, объяснил он в
сопроводительном письме, были вассалами низкого ранга, и они не понимали
политического значения своих действий. Поскольку они не виновны ни в
каком преступлении, Сацума передает их Кицукава, и Сайго, со своей
стороны, надеется на то, что Кицукава сделает все от него зависящее,
чтобы эти люди были не наказаны, а отпущены по домам. Это было наглядной
демонстрацией намерений Сайго: он хотел капитуляции на приемлемых
условиях, а не полного уничтожения Тёсю. Советники Кицукава
прореагировали так, как рассчитывал Сайго, поблагодарив за «великую
милость» и пообещав воспользоваться его советом относительно судьбы
пленников.
Кицукава призвал Тёсю выполнить условия экспедиции.
11/11 правительство княжества повиновалось, отправив отрубленные головы
старейшин в Хиросиму и казнив четырех офицеров штаба в тюрьме Хаги.
14/11 Токугава Ёсикацу прибыл на фронт и осмотрел головы. Два самых
важных аспекта капитуляции Тёсю были выполнены, осталось выполнить
только третье условие.
Казалось, что военная экспедиция в Тёсю
идет к быстрому и бескровному завершению, когда внезапно она столкнулась
с серьезным препятствием в виде начала гражданской войны в Тёсю. План
Сайго использовать разногласия внутри Тёсю сработал слишком хорошо.
Радикалы-лоялисты и нерегулярные войска возражали против предложенной
капитуляции, и правительство княжества направило свою армию, чтобы
подавить волнения. 12/1864 произошла серьезная стычка между отрядами
лоялистов и правительственными войсками, и 1/1865 княжество объявило
военное положение. Создавшееся положение угрожало выполнению оставшегося
ключевого условия капитуляции — выдачи пяти беглых придворных.
Правительство княжества, которое уже приготовилось передать
аристократов, в конечном итоге не смогло их доставить. 15/11
нерегулярные батальоны лоялистов помогли придворным бежать в дочернее
княжество Тофу.
Когда гражданская война набрала обороты, Сайго
осознал, что она может нарушить соглашение, и начал устраивать встречи с
целью нахождения компромисса. В конце 11/1864 он обсудил проблему пяти
придворных с ключевыми фигурами, включая Накаока Синтаро. Накаока был из
Тоса, но он проходил подготовку с нерегулярными войсками Тёсю и поэтому
мог служить честным посредником между Сайго и лоялистами. С помощью
Накаока Сайго организовал встречу со сторонниками Тёсю, и 11/12, в
сопровождении своих друзей Ёсии Томодзанэ и Сайсё Ацуси, он прибыл в
Симоносэки, на территорию повстанцев. Эта встреча, несомненно, являлась
опасным шагом, но Сайго был преисполнен решимости завоевать доверие
лоялистов. После жаркой дискуссии, которая затянулась далеко за полночь,
стороны пришли к компромиссу. Пятерых придворных переправят на
нейтральную территорию, в княжество Фукуока, на севере Кюсю, где они
будут находиться под охраной солдат из пяти княжеств. Это хитроумное
решение позволяло Тёсю выдать придворных, но не сёгунату. По мнению
Сайго, достигнутый компромисс решал последнюю проблему, связанную с
Тёсю, и экспедицию на этом можно было закончить.
Поездка Сайго в
Симоносэки и соглашение по пяти придворным изменили политический
ландшафт. Командиры мятежников из Тёсю вели в Симоносэки мирные
переговоры с человеком, которого они имели все основания убить: Сайго
воспрепятствовал их устремлениям в национальной политике, вырвал
императорский двор из их рук и ввергнул их княжество в гражданскую
войну. Чтобы вести с ним переговоры, требовалось серьезно пересмотреть
свои взгляды. Но мятежники не могли не заметить, что Сайго не хотел их
уничтожения. Имея в своем распоряжении большую армию, Сайго тем не менее
не торопился атаковать Тёсю. Мятежники выполнили свое обещание, данное
Сайго, и 14/1/1865 придворные были перевезены в Фукуока. Но повстанцы ше
смогли договориться о мире с собственным правительством. Как только
Сайго покинул Симоносэки, они возобновили свои атаки. К началу 1865 года
княжество было охвачено полномасштабной гражданской войной. Однако к
этому времени экспедиционная армия была распущена в результате решения,
принятого под напором аргументов Сайго. Беспорядки в Тёсю, утверждал он,
— это, конечно же, плохо, но они не имеют никакого отношения к
возложенной на армию миссии. Условия капитуляции были выполнены, и
пришло время отправить войска по домам. Сайго извлек максимальную выгоду
из внутренней разобщенности сёгуната и его отдаленности от фронта.
Экспедиционная армия, настаивал он, не может ждать в поле, пока гонец
доберется до Эдо и получит конкретные указания сёгуната. Ёсикацу,
который сам по-прежнему был настроен на быстрое завершение экспедиции,
принял предложение Сайго. 27/1/1864 он распустил экспедиционную армию,
на чем карательный поход в Тёсю был закончен. Такое завершение
экспедиции в Тёсю стало огромным успехом для Сайго. Он сумел добиться
невозможного. Княжество Сацума исполнило волю императорского двора,
соблюло свои обязательства перед сёгунатом и подтвердило свое положение
ведущей политической и военной силы. В то же время Сацума инициировало
заключение перемирия с Тёсю. Хотя эти два княжества были все еще далеки
от заключения союза, между ними произошло определенное сближение. Сацума
отказалось от возможности сокрушить Тёсю, и даже бунтовщики из Тёсю
почувствовали, что произошли какие-то изменения. За свой триумф Сайго
удостоился похвалы от самого Хисамицу. 15/1/1865 Сайго имел аудиенцию с
Хисамицу и Тадаёси в Кагосима. Они отметили его усилия личным
благодарственным письмом и вручили ему свой фамильный меч. 5/1865 Сайго
получил должность обангасира, четвертую по своей значимости в Сацума, и
содержание 180 коку в год. Это было только начало в серии повышений.
9/1869 Сайго был официально принят в совет старейшин княжества,
верховный совещательный орган при даймё. Сын простого чиновника вошел в
элиту княжества.
Сайго стал теперь фигурой национального
значения. Он давно был известен как помощник Нариакира и сторонник
императора, но теперь его уважали даже те, кто находился выше его в
социальной иерархии. Так, например, брат даймё Кумамото писал: «Я слышал
о Сайго от многих людей... и был рад встретиться с ним лицом к лицу.
Это на самом деле выдающийся человек». Сам Хитоцубаси Кэйки отметил
политическую ловкость Сайго, пусть и косвенным путем: хотя он не видел в
Сайго ничего особенного, Токугава Ёсикацу, судя по всему, был опьянен
его способностями. Вино, которое они делают из сладкого картофеля в
Сацума, заметил Кэйки, может быть очень крепким напитком.
Для
Сайго события конца 1864 года стали еще одной жизненной вехой. Хотя в
начале 1864-го он заявлял о том, что доволен своей жизнью в ссылке, в
конце года он снова стремился представлять свое княжество в национальной
политике. Одним из самых заметных признаков смены настроения у Сайго
был его выбор имени для корреспонденции. После попытки самоубийства в
1858 году Сайго использовал имя Кикути Гэнго. После 1862-го он взял имя
Осима Санэмон, в память о ссылке на Амамиосима. Однако в ходе военной
экспедиции в Тёсю он снова начал подписывать письма своим именем — Сайго
Китиносукэ. Он больше не считал себя ссыльным; теперь он был
государственным человеком и мог снова использовать имя своего отца. Он
также !решил жениться на женщине, чей социальный статус будет
соответствовать его нынешнему положению. 28/1/1865 он заключил брачный
союз с Иваяма Ито, дочерью секретаря старейшины княжества. Она была
[прекрасной парой для человека такого низкого происхождения, как Сайго, и
этот брак стал еще одним свидетельством его возвышения. Данный брак,
как и первая женитьба Сайго, был скорее семейным, чем личным. Союз Сайго
и Ито был биологически продуктивным (сын и две дочери), сравнительно
гармоничным и внешне лишенным интимности.
Как и большинство
мужчин своего времени, Сайго имел увлечения на стороне. Хотя Сайго был
исключительно сдержан в отношении своей интимной жизни, мы знаем о его
любовнице из наблюдений друзей. Один из его современников, Окатами
Сигэми, вспоминал, как он видел Сайго в образе щеголеватого покровителя
гейши. Сайго возвращался в конце дня в свой дом в Киото, брился, менял
одежду, а затем, красивый и галантный, отправлялся навестить свою гейшу.
Из мемуаров Кацу Кайсю нам известно прозвище любовницы Сайго. Согласно
Кацу, после того как Сайго вернулся из ссылки, у него начался бурный
роман с гейшей из Киото, которая была такой толстой, что ее называли
«Принцесса свинья» (Бутахимэ). Судя по всему, о связи Сайго с
«Принцессой свиньей» было хорошо известно в элитных кругах. Когда 3/1873
Сайго встречался с даймё Увадзима, тот спросил, правда ли, что у него
был роман с женщиной из Киото. Сайго ответил, что это правда, и тут же
перевел разговор на политику. Несмотря на свое непривлекательное
прозвище, «Принцесса свинья», по-видимому, была очень привлекательной
для Сайго: имея рост около 180 сантиметров и вес более 120 килограммов,
Сайго наслаждался обществом самой пышной гейши в Киото. Несмотря на свое
неожиданное богатство и власть, вкусы Сайго по-прежнему оставались
простыми. Из всех красоток императорской столицы Сайго выбрал женщину,
которую его друзья находили комически толстой.
Главная | 
